В первые десятилетия после образования Ленского острога, местному населению, с воеводами, прямо скажем, не везло. Большинство из них не только старались задерживать выдачу разрешений на промыслы купцам и охотникам, вынуждая тех давать крупные взятки, но и частенько попадались на растрате. Что уж говорить о том, что почти все воеводы отличались крутым нравом, жестоко подавляя мятежи коренных жителей, недовольных сбором ясака. Впрочем, в то время это было обычное явление.

Между тем, история сохранила имена двух «начальников», прославившихся просто патологическим садизмом. Это Петр Головин – первый воевода Якутского острога. Человек подозрительный, жестокий, надменный и корыстолюбивый, пробывший на Лене в течение пяти лет. За это время он упрятал в острог, пытал и казнил десятки людей. Второй – Андрей Барнешлев (по рождению Уильям Барнсли) – обрусевший англичанин, рвавшийся к вершинам власти и не выбиравший средств в пути к достижению своей цели. Про трехлетнее правление последнего даже бывшие коллеги вспоминали с содроганием. Изувер был тот еще, казнил людей за любую мелочь.

Вот как охарактеризовал Барнешлева сотрудник Императорского Русского Географического общества Василий Приклонский в своей книге «Летопись Якутского края», увидевшей свет в 1869 году в Енисейской типографии:

«Воевода не садился за стол, не предав кого-нибудь самой лютой казни, которая налагалась за ничтожные поступки. Осуждённых четвертовали, сажали на кол, варили живых в котлах и т.д. В виде только особой милости, когда воевода был в хорошем расположении духа, он заменял лютую казнь простым повешением».

Кто был такой Барнешлев, как бывший казначей сына датского короля попал в Якутск, и откуда у него взялась такая патологическая жестокость к роду человеческому? Попытаемся разобраться в нашем сегодняшнем повествовании.

ДВОРЯНИН ИЗ РОДА БАРНСЛИ

На сегодняшний день о садисте-иностранце известно немного. Судя по сведениям из архивов, Андрей Барнешлев происходил из древнего английского дворянского рода Барнсли. Семейство было богатое и владело обширным поместьем под названием Барнсли Холл, раскинувшемся в предместьях графства Вустешир.

Отец будущего якутского воеводы Джон Барнсли прибыл в Россию где-то в начале XVII века и довольно таки быстро сколотил крупный капитал. Здесь он женился на ливонской дворянке фон Дюкер. Примерно в 1622 году (точная дата рождения неизвестна) у него появился на свет старший сын Уильям, через несколько лет – еще один мальчик.

В 1641 году, во время правления первого царя из рода Романовых – Михаила Федоровича, Барнсли-старший получил радостную новость из Англии – на родине ему перепало большое наследство. Мужчина стал собираться в путь, и попытался увезти с собой сыновей, но ему разрешили взять только младшего. Уильям, которому в ту пору уже стукнуло 19 лет, остался в России совсем один. Разлука с семьей стала для него самой настоящей трагедией. Забегая вперед, скажем, что в течение многих лет он писал прошения царю, чтобы его отпустили на родину, но каждый раз безуспешно – “сверху” всегда приходил отказ.

КАЗНАЧЕЙ ПРИНЦА

В этом же году молодой человек пристроился на службу к своему дальнему родственнику Петру Марселису – крупному гамбургскому купцу, хитрому и оборотистому торговцу, которому как раз поручили дело государственной важности – возглавить дипломатическую миссию в Копенгаген и устроить свадьбу сына датского короля Христиана IV графа Вальдемара Шлезвиг-Голштинского с 14-летней Ириной, старшей дочерью царя Михаила Федоровича. В посольство напросился и герой нашего рассказа Уильям Барнсли, который в течение двух лет жил в Копенгагене, но в 1644 году, когда помолвка не состоялась, был вынужден вернутся в Россию, где состоял казначеем при графе Вальдемаре .

История сватовства некрасивой царевны Ирины заслуживает отдельного внимания. Идея выдать дочь за графа Шлезвиг-Голштинского появилась у царя еще в 1640 году. Вскоре потенциальный жених впервые прибыл в Москву для заключения торгового договора. Нашему царю молодой человек понравился. Потом граф вернулся вместе с посольством в Данию, и начались долгие переговоры об условиях брака. В 1644 году, принц вновь приехал в Белокаменную, но категорически отказался принять православие, что и было главным условием для заключения брака с русской стороны. В итоге переговоры зашли в тупик, однако домой принца не пустили, а посадили под домашний арест. В итоге несчастный юноша даже пытался бежать, но был задержан. Освободить королевича не могло даже вмешательство его августейшего отца. Из России его не выпустили вплоть до смерти царя Михаила Федоровича, так желавшего видеть датчанина своим зятем. Уехать на родину Вальдемар смог только в 1645 году.

С ЦАРСКОГО ДВОРА – В ОСТРОГ

После всех этих событий Уильям Барнсли, лишившийся хорошей должности при дворе вновь попытался попроситься на родину, но получил лишь твердое «нет». А всего спустя год, Барнсли неожиданно сослали в Енисейск и посадили в тюрьму. Причина тому неизвестна. Есть лишь пара версий, почему это произошло. Первая заключается в том, что молодой англичанин стал жертвой политических интриг при дворе молодого царя Алексея Михайловича. Вторая – более прозаичная: англичанин якобы стал заглядываться на красавицу-жену одного из самых могущественных бояр.

Еще спустя год иностранца освободили и поверстали в енисейскую казачью службу. Отныне он стал получать из казны по 25 рублей, 16 четей ржи, 10 четей овса и 5 пудов соли.

В 1654 году Уильям Барнсли принял православие, взяв себе русское имя, фамилию и отчество, став Андреем Афанасьевичем Барнешлевым. Крестным его стал сам енисейский воевода. Вскоре англичанин женился на вдове казака Ивана Галкина – Агриппине Аввакумовне, взяв недурственное приданое. Вдовушка, к слову, была очень богатой – имела несколько рыбных лавок, завод и большой дом. В семье родился сын Иван. И тут карьера бывшего острожного узника, что называется, поперла! Началось все с того, что Барнешлев обнаружил под Енисейском залежи слюды. Затем, под его руководством был заново отстроен Иркутский острог. 13 августа 1659 года Барнешлеву была дана царская грамота на владение двумя деревнями. Энергичного и предприимчивого «казака» заметили и уже через некоторое время назначили воеводой в Красноярск, где он пробыл в течение двух лет.

В ЯКУТИИ

И вот новая должность – якутский воевода. 22 августа 1675 года Барнешлев сменил на этом посту попавшегося на злоупотреблениях и отозванного “на ковер” в Москву князя Якова Волконского. Вот здесь-то англичанин, получив фактически неограниченную власть, и проявил себя в полной мере, проявив все скрытые ранее черты характера: оборотистость, интригантство, любовь к деньгам и чрезмерную жестокость.

Первым делом, новоиспеченный руководитель умудрился взыскать со своего предшественника баснословную по тем временам сумму в 12 тысяч рублей и меха. Самое интересное в данном случае, что этот долг в казну должен был уплачивать отнюдь не Волконский, а кум Барнешлева – Иван Голенищев-Кутузов. Однако, в результате блестящей аферы, провернутой иностранцем, несчастный молодой князь был вынужден уплатить всю сумму за другого человека.

Затем Барнсли стал рьяно бороться с крамолой, мздоимством, воровством и смутой, не забывая попутно набивать деньгами свои карманы, силой отнимая у местного населения пушнину, лошадей и скот.

КАЗНИ КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Историк И.С. Москвин писал, что при нём Якутск увидел чуть ли не каждодневные смертные казни в различных жестоких видах над раскольниками и якутскими родоначальниками за набеги и заговоры их.

Самая массовая казнь произошла летом 1677 года, когда воевода обвинил в заговоре неугодных ему 19 казаков и 8 промышленных людей. Следствие по делу было коротким. После бесчеловечных пыток, все были прилюдно казнены. Москва, и лично царь Федор Алексеевич, воеводу поддержали. Как утверждают историки, это был первый случай открытой массовой казни служилых людей за все время существования якутского воеводства.

Закончилось все тем, что местное население, устав терпеть бесчинство Бернешлева, написало царю челобитную в которой было оказано, что воевода «чинил налоги и обиды и тесносты великие, имал насилством и соболи и скотъ и кони добрые и дочерей девок и от живых мужей жен имал себе в холопство и крестил, и имал себе во двор казачьих детей в холопство».

Дорвавшегося до власти англичанина досрочно отстранили от занимаемой должности и приказали явится в Тобольск. Правда, туда опальный начальник не доехал, в 1679 году странным образом умерев по дороге в районе реки Кета (на территории нынешнего Хабаровского края). Причина его смерти так и осталась загадкой. Впрочем, он был отнюдь не первым якутским воеводой, которого с треском сняли с должности и который потом просто «не доехал» до места разбирательства. Таковые были и до, и после Барнешлева.

Вместо эпилога

Его преемником на посту стал Иван Бибиков, которому и пришлось разбираться с потоком жалоб, поступившим на воеводу-садиста. В комнате Барнешлева осталось несколько книг: Псалтырь, Апостол, Часослов «ветхий», «книга сказание разных статей», «да девять книг малых немецких», а опись награбленного им за три года имущества заняла более 60 листов. Все это после смерти сначала было передано в казну и лишь через четыре года возвращено его единственному сыну Ивану.

Подготовила Татьяна КРОТОВА