Семен Альтов уже полвека профессионально занимается юмором, пишет рассказы, сценарии, юморески. Семен Теодорович всегда читает свои монологи с мрачным выражением лица, без тени улыбки, однообразным, бесцветным, «бубнящим» голосом. Такая манера исполнения давно стала визитной карточкой 76-летнего артиста.
Знаете ли Вы о том, что настоящая фамилия артиста Альтшуллер? Что в юности он занимался боксом и учился на факультете химических технологий? Что работал сторожем и вышибалой в ресторане? Писать сатирические рассказы Альтов начал в 26 лет. В восьмидесятые вместе с другими юмористами колесил по стране с программой «Шоу-01». С писателем работали такие мэтры разговорного жанра как Аркадий Райкин, Геннадий Хазанов, Клара Новикова и Владимир Винокур, а его манеру чтения до сих пор безуспешно пытаются скопировать другие эстрадные артисты. Пародии на себя артист слушал много раз, но не все ему нравятся.
Не так давно аксакал сцены представил в одном из популярных книжных магазинов Санкт-Петербурга свою новую книгу «Классика жанра». Встреча с читателями, которая, несмотря на коронавирусные ограничения, все-таки состоялась, получилась весьма занимательной. На ней сатирик вспомнил о своем первом литературном опыте, о том, как впервые появился на телеэкране, поговорил о рэперах и стендаперах, поделился мнением о современном юморе и назвал любимого артиста из «Камеди клаба». Забегая вперед, скажем, что это Гарик Харламов. А еще писатель высказал свое мнение об оборотной стороне «великого и могучего», то есть о мате и его применении в современных юмористических шоу.
– Семен Теодорович, Вы являетесь автором полутора десятков книг. В чем особенность новой книги «Классика жанра». Волновались ли Вы, когда она вышла?
– Последний раз я волновался лет сорок тому назад. Я не кокетничаю, говорю, как есть. Тогда вышел сборник, в который вошли произведения четырех авторов, в том числе и мои. В книге мне отвели целых 12 страниц, чему был несказанно рад. Тогда у меня было сильное ощущение, что я вошел в мировую литературу. Новая книжка вышла вполне симпатичной, я отобрал для нее кое-что из избранного, какие-то новые вещи. В общем, рекомендую ее к прочтению. В отличие от стендаперов, помимо их молодости, красоты и бойкости, меня можно «читать глазами». Дело в том, что лишь немногие работающие в этом жанре хорошо «читаются глазами» – я еще все-таки слежу за словом, привык сначала думать, потом писать и править текст.
– Вы читаетесь не только глазами, но еще и ушами. Потому что Ваш голос знают все.
– Это правда. С годами я себя не всегда узнаю в зеркале по утрам, но голос, как и отпечатки пальцев, почему-то практически не меняется. Как мне объясняли логопеды, у меня – дефект речи, я просто неправильно говорю, не туда набираю воздух, отсюда и этот утробный странный звук марала.
– Вам не кажется, что люди, которые никогда не ходили на Ваши концерты и не видели их по телевизору, могут хуже воспринять Ваши тексты, чем те, кто знаком с творчеством артиста Альтова.
– Гениальный Михаил Жванецкий всегда страдал от того, что у него была действительно яркая, ни на кого не похожая, замечательная интонация, но тем, кто не смотрел его выступлений, читать его было трудновато. У его произведений был замечательный неповторимый музыкальный ритм. Помните, были баттлы, во время которых ребята-рэперы оскорбляли друг друга в бешеном темпе? Я такое совсем не понимаю. Хочешь меня оскорбить? Так дай, по крайней мере, услышать, куда ты меня послал! Но там такой бешеный ритм, такое жонглирование словами, которое, безусловно, имеет свою прелесть, но мне это менее интересно. Родные на мои концерты не ходят, потому что жена может не пережить, когда я начинаю читать много нового. Я прекрасно слышу, как люди воспринимают тот или иной рассказ, и делаю выводы. На последнем концерте люди остались довольны.
– Когда пишете новое произведение, кому Вы его читаете?
– Раньше первыми слушателями были жена и сын, но они, в отличие от меня, максималисты. Я начинаю читать, а они на третьем слове стараются меня править. Семья, конечно, не разрушилась, но читать им я перестал. Когда-то у нас были собаки – большие королевские пудели, один прожил 13 лет, второй – 12. Спасибо им за 25 лет собачьей жизни в хорошем смысле этого слова. Вот я читал им. Это были потрясающие слушатели! Ничего не понимают, но как слушают – шевелятся ноздри, уши. Раньше я гордился тем, что у меня были рассказы на пятнадцать или восемнадцать минут. К примеру, рассказ «Взятка». Время шло, я ее читал, публика знала текст почти наизусть, но вдруг я начал понимать, что время не позволяет так долго держать внимание на одной истории. Я сократил ее с пятнадцати минут до десяти, потом до восьми. Стал писать больше коротеньких вещей на полстранички или страничку, потому что время уже другое. Такова наша клиповая жизнь.
– У вас есть афоризм «Смех – это знак, что тебя понимают». Значит ли это, что у смеющейся в зале публики чувство юмора такое же, как и у Вас?
– Скорее всего, да. Но чувство юмора у всех разное. Это как слух бывает музыкальный, хуже или лучше, или не бывает вообще. Я раньше очень много ездил и летал по стране. К примеру, рассказывает тебе попутчик анекдот, а ты – ему, и сразу все понятно, о чем с ним можно шутить, а о чем нельзя. Чувство юмора бывает разным. Сегодня кто-то любит шутки Петросяна, а кто-то считает что «Камеди Клаб» – это пошлятина. Но страна у нас огромная, и Евгений Ваганович все-таки нужен большому количеству людей, поэтому он и остается на телевидении. А «Камеди клаб» – это другой юмор, это такая молодежная, энергичная атмосфера, немного с набухшей жилой. Вот недавно решил перечитать «Шагреневую кожу» Бальзака и завис на третьей странице. Это такое неторопливое, медленное чтение. Взял Марка Твена, произведения которого за счет юмора читаются так, как будто написаны вчера. Так что я считаю, что юмор позволяет находиться вне времени. Есть люди, которые меня не понимают, есть люди которые, услышав меня, выключают телевизор или уходят в другую комнату. Это вполне нормально. Я тоже кого-то выключаю и ухожу в другую комнату.
– Семен Теодорович, можно ли научиться чувству юмора?
– Если оно у вас есть в каком-то зародыше, конечно, его можно развить. В моей семье все разные, но у всех очень хорошее чувство юмора – у жены, у сына и внучек, даже у собак было хорошее чувство юмора. Но есть люди, которые приходят на концерт, не понимают юмора и очень сильно обижаются. Не ходите! Пришел – смейся, сволочь!
– Раньше был такой популярный жанр как анекдот. Куда он пропал?
– Он никуда не исчез. Сейчас есть «Тик-ток» и там иногда мелькают замечательные, очень смешные фразочки и анекдоты. Так что анекдот ушел в «Тик-Ток». Иногда я там на себя натыкаюсь, на какие-то замечательные фразы Раневской, Жванецкого или безымянных авторов.
– Вы стояли у истоков программы «Вокруг смеха». Можно сказать, что эта программа была кузницей интеллектуального юмора, ведь туда был просто жесточайший отбор. В нее не могли прорваться многие известные юмористы и сатирики, которых мы сейчас видим на телевидении, но тогда им отказывали по тем или иным причинам.
– Это правда. Редактором «Вокруг смеха» была Татьяна Паухова и отбор был действительно жесточайший. Там, по-моему, не то, что ниже пояса нельзя было опускаться, но даже ниже груди. Я благодарен Татьяне Олеговне за то, что попал в эту передачу, которая сделала меня популярным. Тогда еще не было такого количества юмора на душу населения как сейчас, программа выходила раз в месяц, если не реже.
– В последнее время в юмор проникает ненормативная лексика. Как Вы считаете, может ли мат быть смешным, или все зависит от порядка слов и интонации?
– Я выхожу на сцену по старинке, без мата, что, конечно, резко сужает аудиторию. Александр Анатольевич Ширвиндт, которого я считаю эталоном человеческого юмора, иногда матерится, но он делает это как повар, добавляющий приправу для аромата. Но когда матерятся девочки-стендаперши – мне не нравится. Ну, должна же быть разница между мужчиной и женщиной! Хотя им, наверное, на мое мнение наплевать.
– То есть все-таки должны быть какие-то табу в юморе?
– У каждого они свои. У нас далеко не все можно в стране, но это, оказывается, можно. Хотя это влияет на воспитание молодежи. Но до этого у государства руки и ноги не доходят, оно занято другими делами.
Подготовила Татьяна КРОТОВА
